Прощение

Подарит прохладу вечерний туман,
Укутав два ближних холма за рекой.
Безветренна тишь, и уснувший камыш
Качает тяжелой своей головой.
Густыми тенями укутан овраг,
Рассыпались гроздью кусты у пруда,
Лишь только не дремлет в грядущей ночи
Под лунным сияньем живая вода.
Недвижимы тени от темных крестов,
От плит и надгробий уснувших навек…
Но только уснувших! И в дреме своем
Никак не сомкнувших отчаянно век.

Две тени скользнули средь темных кустов,
Слегка зашуршав шелком выросших трав.
А там, на горе, в этой лунной ночи
Кресты все горят чернотой своих глав.
И шепот, похожий на шепот берез
Бежит меж испуганной шумом травы,
Все выше, все дальше несет он себя,
Сбегая по склонам в заросшие рвы.
Как будто проснувшись от давнего сна,
Задвигались медленно пятна теней,
И в тихой ночи между черных крестов
Поднялись лавины горящих огней…

Восстаньте, проклятые! Вам ли дремать?!
Для вас в эту ночь наземь пала луна,
Потухли огни всех церковных свечей,
И в кровь обратилась святая вода.
Войдите в пучину живого пруда,

Пусть жизнью воздышет бескровная грудь!
Отверженным ею во веки веков
Дано под чертоги её же шагнуть!

Горя желто-алой лавиной свечей,
Задвигались тени сквозь кисти берез.
И вздрогнула гладь; разрывая покой,
Рассыпалась в граде мерцающих слез.
Костлявые руки тянулись к воде,
Все больше и больше пылало костров.
Уже за волнами гнетущих теней
Терялись черты безмятежных крестов.
Кровавой вуалью накрылась луна,
Упав на багряные плечи небес,
И, будто вздыхая, в краснеющей мгле,
Шумел пробужденный в агонии лес…

Но таяла мгла перед ранней зарей,
Бессильно хватаясь за ветви дерев.
И бросились в страхе бескровные прочь,
Но падали, в свете рассветном сгорев.
Проклятье несло их на лысый курган
В прохладную темень могильных крестов,
Под крепкую толщу запрелой земли,
Под вечную тяжесть могильных оков…
Пусть властвует свет над застывшим холмом,
И радостен тот, кто приветствует день -
Не ведает он, что в чертоге крестов
В отчаянье будет приветствовать тень.

<июнь, 2004>